Краевой юношеской библиотеке присвоено имя поэта Ивана Вараввы.

Так накануне празднования 65-летия освобождения Кубани от немецко-фашистских захватчиков увековечили память автора 30 книг и поэтических сборников, прошедшего всю Великую Отечественную. Но ко всему прочему кубанский кобзарь Варавва - еще и прообраз одного из главных героев в советском легендарном фильме "Офицеры".

Василий Лановой, сыгравший офицера-казака, подметил в нем непосредственность и стремительность. Так оно и было. Интервью корреспондента "РГ", состоявшееся за год до смерти Ивана Вараввы, началось с пробежки вслед за мэтром на закрывавшийся краснодарский главпочтамт. В свои далеко за семьдесят Иван Федорович мчался вприпрыжку, решив, что именно в свой день рожденья его внучка непременно должна получить бандероль с новыми стихами.

- Как только фильм "Офицеры" пошел в прокат, посыпались разные отклики, - вспоминал Иван Варавва чуть позже, уже отдышавшись в городской непритязательной кафешке, где подавали его любимые беляши. - Старики из Староминской, откуда я родом, проходу мне не давали: "А когда это ты, Ваня, с басмачами повоевать успел, если мы тебя в ту пору сидящим на горшке знали?" Я все сваливал на Бориса Васильева, автора сценария фильма "Офицеры".

А познакомился с ним кубанский поэт, будучи членом Союза писателей, в мастерских Министерства культуры СССР.

Тогда как раз вовсю шла работа над сценарием фильма, который заказало министерство обороны. Васильеву трудно давался образ второго офицера-казака. Получался какой-то солдафон. Именно по этой причине, по словам Ивана Вараввы, от казенной роли поначалу отказывался актер Василий Лановой.

- В мастерских мы с Васильевым сидели рядышком, - рассказывал Иван Варавва. - Узнав, что я кубанский казак, он начал ко мне приглядываться, расспрашивать про судьбу, про то, как воевал. Много чего я ему сообщил. И про своего деда Тихона рассказал, который на Гражданской бился. К примеру, историю о красных революционных шароварах. Дед воевал на совесть, так, что однажды во время боя его военная форма лопнула в интересном месте. Комиссар попался душевный и вечером на красноармейских посиделках наградил Тихона премией в виде новых штанов. Эта история перекочевала в васильевский сценарий.

А вот эпизод с цветами, сорванными с клумбы, - это уж манеры самого Ивана Вараввы. Поэт частенько рвал розы на клумбе крайисполкома поздними вечерами, возвращаясь домой, чтобы избежать головомоек от жены. Была и другая интересная история, которая в фильм не вошла. Но она свидетельствует о том, что Иван Федорович, как и его киношный тезка, по жизни был все-таки счастливчик. Во время боя Варавва положил в солдатский вещмешок побольше гранат и патронов. Скатился в воронку, где сидели связисты. А они вдруг обмерли и знаки подают, чтобы не двигался.

- Голову осторожно поворачиваю, а из вещмешка дымок, - вспоминал поэт. - Солдаты аккуратно груз сняли и отнесли подальше. Тут же раздался взрыв.

Про то, что "треп" с Васильевым войдет в сценарий военного кино-бестселлера, а его имя и фамилию дадут будущему любимцу нескольких поколений советских женщин, романтичному и лихому офицеру Ванечке, Варавва и не подозревал. И когда Борис Васильев пригласил кубанца в Москву на премьеру фильма "Офицеры", тот удивился: "А я при чем?" - "Так кино-то про тебя, я героя решил твоим тезкой сделать", - ответил Васильев.

Иван Варавва писал стихи не только про войну, Кубань, природу, но и про заграничные страны, вот, например:

ЦВЕТЫ ЗА ОКЕАНОМ.
НА БЕРЕГУ -- В ГОСТЯХ...
На берегу -- в гостях, а в море -- дома,
Где волны перекатные бурлят.
Большие воды дальние знакомы,
И рвет простор летучий наш фрегат.
Шумят винты, торопят их турбины,
Разбег и курс намеченный беря.
А мать опять все ждет письма от сына,
На лентах бескозырки -- якоря.
И дно, и небо щупают радары,
И пушки грозно смотрят в океан.
Стоят на вахте мира командоры,
И с мостика не сходит капитан.
Бургас, Александрия и Гавана,
Гонконгский порт и в белой дымке Сплит.
Встречали, провожали капитана,
Атлантика в душе его бурлит.
-- Эй, там... Спокойней, вахтенный на юте! --
Волна крута, и далека земля.
Крепчает шторм -- крепчают в деле люди,
И тверже курс большого корабля.
На берегу -- в гостях, а в море -- дома...
Но если вдруг молоденький матрос.
Увидит в пене вод прибой черемух,
Над кор.аблем вскипающий до звезд,
Не хмурься, грозный боцман без причины,
По сути, откровенно говоря,
На суше мать все ждет письма от сына,
На ленточках матроса -- якоря.
На берегу стоит над крышей тополь.
Девчонка там, влюбленная в меня,
И порт прописки -- славный Севастополь...
Ревет вода, обшивкою звеня.
Матросам служба флотская знакома:
На берегу -- в гостях, а в море -- дома.

МАДАГАСКАР.
В мечтаниях приблизивши причал.
И восхищаясь синькой небосвода, --
Я сердце Марко Поло постигал.
Судьбу малагасийского народа.
Я поспешал Беневского тропой,
Что заплелась в Европе кровью пьяной,
Через Чукотку, чрез морской разбой, --
Достиг твоих земных меридианов.
Водил слонов, с поклажей на боках,
Глазел на замки старого модерна.
И пиво пил в разгульных кабаках.
С ватагой мореходов Крузенштерна.
В своей мечте я знал: открою дверь.
И вмиг тебя приближу, словно друга...
И вот, как зачарованный, теперь.
Взираю берег древнего Мадзунга.
Ты, остров романтической мечты,
Что много лет повелевала мною!!!
Не отвращай прекрасные черты,
Не отвергай мгновенье роковое.
В мальчишества былые дни мои..
Миф джунглей был прекрасен и чудесен,
Да и теперь шальные соловьи.
Здесь множество вызванивают песен!
А рядом речка светлая течет,
Девичью душу трогает гитара...
Распахивая море, пароход.
Плывет у берегов Мадагаскара.

СТАМБУЛ.
К проливу и справа, и слева.
В однообразности дней --
Придвинулась россыпь посева.
Плывущих стамбульских огней.
Мечети, дворцы и соборы,
Висячие сакли, сады --
Заполнили ближние горы.
До самой босфорской воды.
Распахнуты окна и двери:
В них многие сотни страниц --
Трагедий, поэм и мистерий.
И солнца хорошеньких лиц.
Морская тропа отвернула.
От гребней мерцающих скал.
Раскрытую книгу Стамбула.
Я с палубы судна читал.

А с Василием Лановым, сыгравшим офицера-казака, с тех пор у кубанцев завязалась долгая дружба. И известный актер не раз приезжал в гости на анапский "Киношок".